Интервью с Алексеем Малашенко, сопредседателем программы «Религия, общество и безопасность» и членом Научного совета Московского центра Карнеги.
— Алексей Всеволодович, как Вы оцениваете текущую динамику в российско-грузинских отношениях?
— С точки зрения того, что мы сейчас наблюдаем в отношениях между Россией и Грузией, можно сказать, что ситуация намного лучше, чем это было при абсолютной власти Саакашвили. И динамика российско-грузинских отношений позитивная. Но дело в том, что эта динамика тоже имеет некую исчерпанность. Поскольку бесконечно развивать отношения с Россией БидзинаИванишвили не сможет по нескольким причинам: во-первых, он не знает, каков уровень его влияния и насколько прочны его позиции в самой Грузии, а второе – насколько готова Россия воспринимать его как абсолютного грузинского лидера и насколько Россия не боится того, что на ему смену может прийти кто-то еще к власти. В случае, если придет менее пророссийски настроенный человек, Россия будет тормозить отношения с Грузией. Если же придет более пророссийски настроенный, Россия станет выжидать и ждать еще более лояльно настроенного.
Если говорить об общем контексте российско-грузинских отношений, то стоит подчеркнуть, что они зависят от общей глобальной ситуации. От отношений России с США, в частности. Если США не будут поддерживать пророссийскую ориентацию Грузии, а наоборот, тормозить ее? (от кого бы эти пророссийские тенденции не исходили – от Бидзины Иванишвили или от Нино Бурджанадзе, о которой опять заговорили), то не стоит ждать серьезных подвижек в российско-грузинских отношениях. Если США будет это не интересно, и они будут относиться к российско-грузинским отношениям как к –чему-то второстепенному, то у России есть все шансы по налаживанию отношений. Причем все это будет решаться не в контексте отношений на Кавказе, а в более широком контексте: Россия—Сирия —США или, например, Россия–страны Большой Восьмерки. Эта проблема будет зависеть от российской внешней политики и геополитики.
Не уверен, что Бидзина Иванишвили уйдет вслед за уходом Михаила Саакашвили. Ведь ему на смену должен прийти новый лидер. И то,как к России будет относиться новый лидер, зависит во многом от общего контекста российской внешней политики. Если отношения России с остальным мировым сообществом не будут складываться, в лице Грузии будут искать партнера.
Как это ни печально, но на сегодняшний день российско-грузинские отношения зависят от общих отношений. Это не частные отношения. Одно время казалось, что они могут быть частными отношениями, когда пришел к власти Бидзина Иванишвили, а у США появились другие заботы, как, например, проблемы с Афганистаном.Но поскольку российско-американские отношения обострились, Грузия опять вернулась в этот формат общих отношений.
Если Михаил Саакашвили подвергнется уголовному преследованию, как ни парадоксально это звучит, то Россия станет его защищать. В нашем представлении он будет абсолютно честным политиком, который искренне говорил и не вел никакой двойной игры. Во-вторых, от этого уголовного преследования Россия ничего не выиграет, потому что она получит ту власть, которая будет преследовать Михаила Саакашвили, но будет относиться к России настороженно.
Вспомним, что когда все только начиналось и Михаил Саакашвили приехал в Москву, некоторые прокремлевские политологи называли его грузинским Путиным.
— Как Вы оцениваете контуры новой северокавказской политики Грузии?
— Я бы сказал, что никаких контуров нет. Грузия занимается своими внешними делами. Но что очень важно: Грузия никогда не будет поддерживать напряженность на Северном Кавказе. К тому же Грузия приняла решение участвовать в Олимпийских Играх в Сочи.
В целом грузинский фактор на Северном Кавказе приближается к нулю. Если Россия не будет отыгрывать грузинский фактор как некую провокацию, как это было в Панкиси, как это было до прихода Бидзины Иванишвили по поводу Олимпийских Играх, серьезных изменений в отношениях не стоит ожидать.На сегодняшний день Грузия и Северный Кавказ — это разные континенты.
Никакой общности между Грузией и республиками Северного Кавказа нет. К тому же бессмысленно выстраивать отношения на основе общности. Северный Кавказ— это часть России. И выстраивать отношения с Грузией республики Северного Кавказа будут только в рамках российско-грузинских отношений. Я не представляю, как можно выстраивать отношения между Грузией и Кабардино-Балкарией, например. Или Грузией и Дагестаном. Это некая внешнеполитическая мифология.
Выстраивать отношения напрямую с Северным Кавказом бессмысленно. Это скорее всего была идеологема,что есть Северный и Южный Кавказ и есть вообще Кавказ. Поэтому в Грузии была популярна идея, что выстраивание отношений с Северным Кавказом – это часть внутрикавказских отношений. Это не так на самом деле. Северный Кавказ с точки зрения традиций, религии, отношений с Россией никакого отношения к Южному Кавказу не имеет.
Есть Южный Кавказ, есть Северный Кавказ. Говорить об общей кавказской цивилизации, что сейчас модно, искусственно. У государств Южного Кавказа есть свои национальные интересы, которые никакого отношения к национальным интересам, например, Дагестана не имеют.
— А есть ли потенциал сотрудничества Грузии с Северным Кавказом? Например, в сфере безопасности. Или в гражданском и образовательном секторах?
— Это всё вторично. Россия к таким вещам относится очень прагматично. Если это рычаг воздействия на Грузию, то такие контакты будут. Просто развивать отношения в этих сферах Россия не будет.
Если говорить о сотрудничестве в области борьбы с терроризмом, то чеченского терроризма больше нет. Кабардино-балкарский терроризм не распространяется на Грузию.
В этой ситуации достаточно солидарности Грузии с Россией по наиболее больным вопросам, таким как борьба с терроризмом. Тем более не стоит забывать об отношениях Грузии с НАТО. В этом контексте говорить о каком-то сотрудничестве России и Грузии трудно.
— Как Вы оцениваете потенциальные угрозы сочинской Олимпиаде?
— Я считаю, что угрозы велики. Как и с точки зрения структурного терроризма, т.к. есть разного рода террористические организации и группировки, которым надо платить, чтобы они ничего не предприняли.
А есть более худший вариант – одиночки, которые могут по разным причинам осуществить теракт. Взорвать рейсовый автобус может кто угодно.
Если говорить о черкесах, то системные черкесы замолчат, а вот те, кто не входит ни в какие организации, т.е. одиночки, могут представлять угрозу.
Дело в том, что терроризм изменился. И это боятся признать в мировом сообществе. Понять, что творится в головах террористов-одиночек очень сложно. И их надо бояться прежде всего.
Если что-то случится до Олимпиады, то это будет дело рук системного терроризма. Таким образом они накажут Россию и российскую власть. А если во время – это будут одиночки. Но я еще раз повторюсь: больше всего надо опасаться одиночек.
Беседовала Кристина Кудлаенко
