Россия, ЕС, Грузия – just business?

Российско-грузинские экономические отношения последнего десятилетия очень во многом зависели от колебаний политической конъюнктуры. Пожалуй, чтобы объективно проанализировать их сегодня, а также пытаться говорить об их перспективе, нельзя абстрагироваться от политического, и даже геополитического контекста. Необходимо рассмотреть несколько уровней, или направлений, отношений: Россия-Грузия; Грузия-ЕС и ЕС-Россия.

Вкратце о взаимной торговле Российской Федерации и Грузии. Согласно статистике, за минувшие годы позиции России как внешнеторгового партнера Грузии стали гораздо менее значимыми. Так, если объем обоюдной торговли в 2004 г. еще был сопоставим или значительно превышал объемы торговли Грузии с такими странами, как Азербайджан и Турция (см. прил. 1и 2), то в 2006 г. он значительно сократился. Напомним, в начале 2006 г. по инициативе главного санитарного врача РФ Г. Онищенко был введен полный запрет на ввоз вин и виноматериалов из Грузии и Молдавии. Позднее, осенью того же года, после нескольких взаимных шагов, обостривших политическую ситуацию, разразился шпионский скандал, за которым последовала массовая депортация этнических грузин из России (произведенная с нарушением прав человека, как признал ЕСПЧ) и введение экономических санкций (эмбарго на поставки продукции из Грузии и транспортная блокада).

Наконец, вооруженный конфликт 2008 г. и последующее признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии, а затем – разрыв дипломатических отношений между Грузией и Россией и попытки препятствовать процессу вступления РФ в ВТО нанесли весомый урон торгово-экономическим отношениям двух стран и повлекли за собой как дальнейшую географическую переориентацию грузинского экспорта, так и поиски заменителей некоторых статей российского импорта. Лишь в 2013 г. появилась тенденция к увеличению товарооборота, что также во многом было продиктовано изменением политической ситуации, а именно сменой грузинского руководства. Сначала, в 2013 г., был снят запрет на ввоз в Россию грузинских вин, минеральной воды и ряда наименований сельскохозяйственной продукции, в мае 2014 г. возобновились поставки фруктов, овощей и ягод.

Итак, согласно статистике, в 2013 г. экспорт Грузии в Россию составил 190 млн. долл. (2012 г. – 46 млн), по этому показателю Россия уступила Азербайджану, Украине и Армении. Импорт из России достиг 589 млн. долл., что составило 7,5% от совокупного импорта (для сравнения, импорт из Турции составил 17%, Азербайджана – 8,1%, Украины – 7,6%, ФРГ – 5,6%). По некоторым данным в первом квартале 2014 г. товарооборот двух стран увеличился на 57% относительно аналогичного периода прошлого года.[1]

Напомним также, что основными статьями грузинского экспорта являются легковые автомобили – 21% (по сути это реэкспорт подержанных автомобилей, ввезенных из США, Европы и Азии), ферросплавы – 11%, медные руды  — 10%,  вина – 6%, минеральные воды – 3,7%.  Крупнейшие статьи импорта составляют нефть и нефтепродукты  — 10%, легковые автомобили – 8%, природный газ – 5%, пшеница  — 2,3%.[2]

Стремительный прирост грузинского экспорта в Россию, бесспорно, носит относительный характер и объясняется низкой стартовой позицией и  узким ассортиментом  товаров (вино, воды, фрукты), поэтому в случае дальнейшего налаживания отношений необходимо расширять структуру поставок из Грузии. Российский импорт более разнообразен: это продовольствие, в первую очередь – зерно, а кроме того – минеральное сырье, продукция химической промышленности, машины и оборудование. Обе страны поставляют друг другу электроэнергию: в зимний сезон Грузия приобретает, а в летнее – экспортирует ее; это небольшая, но стабильная статья взаимной торговли, которая сохранялась в самые тяжелые для экономического партнерства годы. Дальнейшее развитие торговых отношений сдерживают противоречия, связанные с трактовкой сторонами статуса Абхазии и Южной Осетии, а также транспортные проблемы, отчасти связанные с последствиями этого политического конфликта.

Наконец, нужно упомянуть о прочих категориях экономического взаимодействия: это туризм (заметно оживившийся после потепления отношений); трудовая миграция (разной степени легальности; обеспечивающая существенный приток финансовых средств в Грузию); ПИИ.  По данным ЮНКТАД в 2012 г. приток инвестиций из России составил 20 млн. долларов, тогда как капиталовложения из ЕС насчитывали 440 млн., из них одна лишь Германия инвестировала 139 млн. долл.[3]

Сегодня будущее российско-грузинских экономических отношений оценивается в свете недавнего подписания Грузией Соглашения об ассоциации (Association Agreement, AA) и Соглашения о глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли (Deep and Comprehensive Free Trade Agreement, DCFTA). Вновь, в основе многих опасений и негативных прогнозов лежат отнюдь не только экономические доводы.

Переход европейской политики соседства (ЕПС) на новый уровень и возникновение проекта ЕС «Восточное партнерство» (ВП) произошло во многом именно под влиянием «цветных революций»  в Грузии и на Украине и последующего углубления их политического конфликта с Россией. Проект также ознаменовал ухудшение отношений Европейского союза и России и обострение их конкуренции на постсоветском пространстве. ВП, начатый в 2008 г., был направлен на сближение с рядом постсоветских государств. Это  Армения, Азербайджан, Белоруссия, Грузия, Молдавия и Украина — страны, не готовые в краткосрочной перспективе к вступлению в ЕС, но представляющие стратегический интерес в качестве торгово-экономических (и политических) партнеров и способные подписать договор об ассоциации с ЕС.

Соглашение об ассоциации с Евросоюзом предполагает углубление двусторонних политических и экономических отношений, постепенную интеграцию в единый рынок ЕС, что в первую очередь предполагает создание «глубокой и всеобъемлющей зоны свободной торговли». Кроме того, подписание соглашения подразумевает оказание Европейским союзом «целевым странам» поддержки в осуществлении реформ, восстановлении экономики, создании необходимой институциональной среды. Ключевыми направлениями приложения такой помощи должна стать кооперация в сфере энергетики, транспорта, защиты окружающей среды, развитие малого и среднего бизнеса и т.д.

Украинский кризис заставил ЕС объективнее взглянуть на перспективы проекта: целевые страны, в силу различных причин изначально имевшие наименьшие шансы на подписание соглашения (Белоруссия, Армения, Азербайджан), окончательно переориентировались на сотрудничество с Россией. Грузии и Молдавии уделялось особое внимание: так, еще в декабре 2013 г. вступивший в должность министр иностранных дел ФРГ Ф.-В. Штайнмайер называл их в качестве первоочередной цели совместного визита с коллегой из Франции — основного партнера Германии по европейской политике. Весной стало очевидно, что дальнейшая работа возможна лишь с ними.

Необходимо сказать об особой роли ФРГ в ВП: во-первых, она является лидером Европейского союза, во-вторых, традиционно выступает посредником в отношениях с Россией, кроме того, несмотря на то что ВП был польско-шведской инициативой, он, несомненно, является продолжением и дополнением германской восточной политики — Ostpolitik. Анализ германо-грузинского сотрудничества позволяет понять, по каким направлениям происходит сближение стран, каков инструментарий адаптации целевых стран к дальнейшему партнерству. ФРГ была первой страной ЕС, признавшей независимость Грузии, сегодня она шестой по величине торговый партнер и второй по важности после США партнер страны, оказывающий помощь в развитии (Entwicklungshilfe). Так, в мае 2013 г. был подписан проект, согласно которому ФРГ должна предоставить Грузии помощь в размере 102,5 млн евро. Этот проект — часть т.н. «Инициативы «Кавказ»» (Kaukasus Initiative), осуществляемой BMZ (Федеральным министерством экономического сотрудничества и развития) с 2001 г. в рамках ЕПС. Основными направлениями сотрудничества Германии и Грузии являются устойчивое экономическое развитие, энергетика и защита окружающей среды, а также развитие демократических институтов и совершенствование правовых рамочных условий. На встрече с премьер-министром Грузии И. Гарибашвили, состоявшейся 2 июня 2014 г., канцлер А. Меркель заявила, что Грузия является «хорошим местом для приложения германских инвестиций».[4]

Итак, Восточное партнерство продолжило свое развитие, и украинский кризис не остановил этот процесс, а во многом стал его катализатором, в результате 27 июня 2014 г. Украина, Грузия и Молдавия подписали соглашение об ассоциации с ЕС. Все эти события развивались на фоне роста напряженности в отношениях ЕС и России, однако их ухудшение началось существенно раньше, и политическое противостояние на постсоветском пространстве сыграло в этом немалую роль. Историческая привычка России воспринимать целевые станы ВП как собственную сферу влияния, нежелание признавать изменения и адаптироваться к ним лишает сотрудничество с ЕС стратегических перспектив.

Очередное ожидаемое обострение отношений с ЕС пришлось на осень 2013 г., когда состоялся Вильнюсский саммит участников ВП. На тот момент уже отказались от ранее планировавшегося сближения с ЕС Армения и Азербайджан, отдавшие предпочтение развитию сотрудничества с Москвой. При этом, если Азербайджан пока не намерен вступать в Таможенный союз (ЕврАзЭС), то Армения уже подписала соответствующий меморандум. Единое пространство ТС составляют Россия, Белоруссия и Казахстан, кандидатами на вступление являются Армения, Киргизия, Таджикистан, а также непризнанные территории Абхазия, Южная Осетия и Приднестровская молдавская республика. Проект ТС, начавшийся еще в 1995 г., с новой силой активизировался в текущем десятилетии и был назван самими идеологами «важнейшим геополитическим достижением».[5] Действительно, очевидна политическая подоплека создания объединения, которое более всего напоминает СЭВ со всеми характерными для него проблемами. Кроме того, если в годы существования СССР на союзные республики приходилось порядка 80% товарооборота РСФСР, то сегодня на страны СНГ приходится лишь ок. 14% товарооборота России, свыше 86% — на страны дальнего зарубежья, при этом 52% — на ЕС. Таким образом, объективные рыночные процессы однозначно указывают на то, какие направления партнерства в действительности необходимы экономике. Выбор Грузией западного вектора развития — тоже есть объективная реальность, однако многие официальные лица в России не хотят признавать ее, поэтому искусственно сталкивают ТС и ВП, раздувая несуществующие угрозы для российской экономики, ожидаемые от процесса ассоциации. На деле существование таких угроз пока аргументированно не подтверждается,  а трем странам, подписавшим Соглашение нет нужды выбирать между партнерскими отношениями с ЕС или Россией. Так, ни Грузия, ни Украина, очевидно, не будут вступать в ЕврАзЭС, однако могут сотрудничать с Россией через соглашение о ЗСТ, а система сертификации обеспечит необходимую защиту российского рынка от нежелательного наплыва европейских товаров.

Ряд экспертов как в России, так и в Грузии склонны негативно оценивать последствия ассоциации для грузинской экономики. Такие оценки также зачастую необоснованы и преждевременны. Во-первых, текст соглашения, содержащий порядка 1000 страниц, очевидно, недостаточно проанализирован, что порождает поверхностность суждений, во-вторых, в подобном процессе требуется немало времени, чтобы объективные последствия проявили себя.

К слову, пока что для грузинской экономики стали ощутимы некоторые негативные последствия от расширения ТС: повышение таможенных сборов из-за грядущего вступления Армении в ТС больно ударит по основной статье грузинского экспорта — подержанным легковым автомобилям. Подобная ситуация уже возникала в 2009 г., когда к ТС присоединился Казахстан, и поставки автомобилей из Грузии упали практически до нуля.

Каковы же дальнейшие пути развития экономических отношений Грузии и России? С одной стороны, на протяжении последних двух лет наблюдается налаживание отношений двух стран, сопровождающееся ростом взаимного товарооборота и деловой активности в целом. Россия — это «сильный сосед» с емким рынком, несомненно необходимый Грузии, которая также может обеспечить транзитное сообщение с новым членом ЕврАзЭС — Арменией. С другой стороны, сохраняется неразрешенной ситуация со статусом Абхазии и Южной Осетии, на фоне обострения отношений с ЕС и Западом в целом сохраняется опасность принятия Россией ответных мер в отношении стран, заключивших соглашение об ассоциации.[6]

С точки зрения многих российских официальных лиц  переориентация бывших советских республик на Запад автоматически означает надвигающуюся угрозу расширения НАТО. Если в 2000 г. президент Путин открыто заявлял о возможном вступлении России в НАТО, на сегодняшний день Москва встала на позиции времен холодной войны и рассматривает Альянс как военного противника, рассуждая о гонке вооружений, инициированной Западом и  «безопасности российского народа». Особенно отчетливо эта риторика проявилась с началом «украинского кризиса» и его «крымского» этапа. Сегодня Кремль мыслит геополитическими категориями, от которых давно  отошли европейские страны. Из выступлений их руководства, стилистики внешней политики, заключений аналитиков можно сделать вывод о том, что эти государства (например, Германия) играют по политическим правилам постмодерна, видят себя только в глобальном мире XXI века и потому расценивают действия России как откат к методам «силового государства» (Machtstaat) и политическому мышлению 20 и даже 19 века. Однако даже если допустить худший вариант развития событий — введение санкций третьей ступени[7] и усиление курса изоляционизма со стороны России  — остается вариант «бизнес как обычно»[8] — формализация деловых связей при отсутствии общих ценностей. Такие варианты уже рассматривают европейские страны, именно  такой вариант обсуждался на недавней встрече канцлера А. Меркель и премьер-министра И. Гарибашвили, где говорилось о «возможности налаживания конструктивных, нормальных отношений с Россией».

Наконец, следует подчеркнуть, что даже в условиях охлаждения политических отношений прагматичное экономическое взаимодействие может «цементировать» партнерство. Важно иметь площадку для общения бизнес-сообществ; партнерство — не только контакт правительств двух стран, но и бизнес, взаимодействие экспертных сообществ, культурный обмен.  

Приложение 1. Внешняя торговля Грузии. Экспорт, млн. долл США

Источник: UN Comtrade Database. (Reporter — Georgia)  

Приложение 2. Внешняя торговля Грузии. Импорт, млн. долл США

Источник: UN Comtrade Database. (Reporter — Georgia)

Наталия Супян, к.э.н., доцент кафедры мировой экономики ФМЭиМП НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Центра германских исследований ИЕ РАН