В результате парламентских выборов 1 октября 2012 года в Грузии впервые сменилась власть путем выборов. Одним из предвыборных обещаний ныне правящей коалиции стало урегулирование отношений с Российской Федерацией. Естественно, что вынесение этого вопроса на предвыборную повестку дня основывалось на двух основных мотивах:
1) Обеспечение безопасности. После войны в августе 2008 года практически не существовало и не существует твердых гарантий безопасности для страны в целом и в особенности для населения, проживающего в непосредственной близости от разделительной линии. Этим фоном эффективно пользовалось правительство Саакашвили, которое для легитимации своих политических целей постоянно использовало страх населения перед внешней угрозой. Таким образом, даже по прошествии нескольких лет после войны августа 2008 года, тема возможной российской агрессии занимала важное место в политической и общественной жизни Грузии1.
2) Заказ электората. Проведенные в предвыборный (а также до него) период социологические опросы показывали, что более 80% населения являются сторонниками диалога с Россией2. Важно отметить, что параллельно с этим, практически не изменилось число граждан, поддерживающих евроатлантический выбор Грузии. Что было и остается основным мотивом населения Грузии относительно нормализации отношений с Россией, сказать сложно. Как правило, обычно выделяют несколько факторов: а) опять-таки, решение дилеммы безопасности и желание стабильности; б) экономические интересы, в первую очередь, российский рынок как ареал реализации грузинской сельскохозяйственной продукции; в) единое культурное пространство и ностальгия по этому пространству.
Сформировав правительство после выборов, правящая коалиция как на вербальном, так и на практическом уровне начала попытки нормализовать отношения с Россией: на первом же заседании правительства Бидзины Иванишвили был создан пост спецпредставителя премьер-министра Грузии по вопросам урегулирования отношений с Россией (этим новое правительство и его глава подчеркнули важность урегулирования отношений с Россией); начался процесс по улаживанию технических вопросов возвращения на российский рынок грузинских алкогольных и безалкогольных напитков, минеральных вод, а также сельскохозяйственной продукции; Тбилиси принял решение об участии в сочинской Олимпиаде-2014; параллельно с этим были сделаны встречные шаги и со стороны официальных структур Российской Федерации. В результате достаточно быстро обозначилась позитивная динамика в двусторонних отношениях.
В особенности стоит приветствовать тот факт, что Тбилиси и Москва высказывают готовность не касаться острых политических вопросов (т.н. красные линии) и стараются акцентировать внимание на других, сравнительно легких темах. Расчет в этом случае прост – стороны надеются, что сотрудничество в направлении гуманитарных вопросов, торговли и транспорта будет способствовать построению мер доверия и формированию среды, в рамках которой станет возможным начать обсуждение острых политических тем и поиск определенного выхода.
Нужно отметить, что подобное разделение «гуманитарных» и «политических» вопросов проблематично по своей сути и не будет работать до бесконечности. На это часто указывают критики правительства Грузии внутри страны. В такой ситуации особенно важно, когда и где пересекутся эти две темы («гуманитарная» и «политическая»).
Первым серьезным вызовом для процесса нормализации грузино-российских отношений стала тема т.н. демаркации границ. Насколько известно, в течение достаточно долгого периода времени силами пограничных служб Российской Федерации осуществляется протягивание заграждений из колючей проволоки на т.н. границе. В то же время, 26-27 мая в селах Дици и Двани Горийского района был осуществлен перенос линии оккупации вглубь территории, контролируемой Грузией. Стоит отметить, что этот сам по себе тяжелый в политическом и гуманитарном смысле факт повлек за собой дополнительный эмоциональный эффект, когда подобное происходит на фоне нормализации грузино-российских отношений.
Аргументы и интерпретации сторон
Позиция Российской Федерации заключается в следующем: пограничные службы федерации находятся в Южной Осетии на основе двустороннего межгосударственного соглашения и выполняют только лишь технические поручения, которые получают от политического руководства Южной Осетии. Однако если учитывать качество зависимости Южной Осетии от России3, то этот аргумент для Тбилиси не является правдоподобным.
Что касается позиции Тбилиси, то естественно, что Тбилиси не признает никаких границ в этом регионе и считает эти процессы посягательством на суверенитет и территориальную целостность страны4. В этом случае важно и то, как видят представители правительства Грузии продолжение процесса нормализации отношений с Россией на фоне параллельного протягивания колючей проволоки. Судя по всему, несмотря на все данные неудобства, Тбилиси готов продолжать этот достаточно болезненный процесс нормализации отношений. Это подтверждается двумя фактами: 1) встреча Карасин—Абашидзе состоялась в согласованный срок 5 июня; 2) представители правительства Грузии в процессе протягивания колючей проволоки видят определенную инерцию, которая может быть преодолена в результате последовательной работы. В качестве иллюстрации этого можно привести оценку председателя парламента Грузии. По его словам, ситуация у села Дици на руку тем силам в российском правительстве, «которые не желают нормализации российско-грузинских отношений. Поэтому, политика правительства Грузии будет принципиальной, но осторожной, с тем, чтобы это конкретное явление не дало им возможности добиться своих целей».
Учитывая, что в отношениях между Грузией и Россией существуют существенные различия по принципиальным позициям, путь восстановления двусторонних отношений будет долгим и тернистым. Колючая проволока, которой в настоящее время ограждают т.н. границу в регионе Шида Картли, точно символизирует всю тяжесть ситуации. Хватит ли сторонам достаточно зрелости, чтобы пройти этот путь до конца, зависит от многих факторов.
Георгий Шаишмелашвили
1 Согласно итогам социологических опросов, в ноябре 2012 года 25% опрошенных заявляли, что более всего опасаются войны. Опрос IRI, 8 февраля 2013 года.
2 Опрос 5 января 2012 года. Отвечая на вопрос, какая из стран наиболее враждебно относится к Грузии, 51% респондентов назвал Россию. Итоги опроса CRRC — Кавказский барометр, 2011 год.
3 «Перспективы независимости Южной Осетии» Анна Двали.