Грузия характеризовалась дефицитом безопасности и нестабильностью с момента обретения независимости в 1991 г. Руководство республики, инициировав кровопролитные и продолжительные войны с двумя своими автономиями, потерпело поражение в обоих конфликтах. В результате образовались два квазигосударства Южная Осетия и Абхазия, на кото¬рые по совокупности приходится почти 15 процентов территории Грузии.
В результате произошедших вооруженных конфликтов, сепаратистская сторона одержала победу, установив фактический контроль над определенными территориями и создав на них государственные институты. Однако ни проигравшие в войне центральные правительства, ни мировое сообщество не признает исхода войны, поэтому конфликты не считались решенными.
Иначе говоря, действительное разрешение конфликта откладывается на неопределенный срок, а на месте «горячего» региона как бы явочным путем возникает некое квазигосударственное образование. Квазигосударственным данное образование является потому, что, обладая амбициями субъекта международного права, оно таковым, по существу, не является, поскольку не признается остальными членами мирового сообщества. Хотя в реальности оно имеет признаки, а то и элементы национального суверенитета и сообразно этому позиционирует себя в окружающем международном пространстве. Кстати сказать, квазигосударство может быть таким территориальным образованием, которое существует вполне самостоятельно, т.е. является прочным и нормально функционирующим политическим «организмом».
Нерешенность абхазского и южноосетинского конфликтов главная внутриполитическая проблема Грузии. Причина данных конфликтов кроется в попытках Тбилиси после восстановления независимости провозгласить Грузию унитарным государством, исключавшим существование в ее составе автономий. Намерения унитаризировать республику встретили сопротивление со стороны абхазов и югоосетин. Например, именно упразднение югоосетинской автономии центральными властями Грузии во многом предопределило обострение обстановки и начало грузино-осетинского конфликта.
В непризнанной республике была сильна идея национального самоопределения, для реализации которой предпринимались серьезные шаги. Так уже 19 января 1992 г. в Южной Осетии состоялся референдум, в ходе которого население проголосовало за независимость и присоединение к России. Через несколько месяцев Верховный совет Республики Южная Осетия принял акт о государственной независимости. 8 апреля 2001 г. на проходившем в республике референдуме была принята Конституция Республики Южная Осетия, первая статья которой гласит: «Республика Южная Осетия является независимым, суверенным, демократическим государством». Официальный Тбилиси расценил принятие Конституции как проявление сепаратизма и нежелания вести конструктивный диалог по урегулированию грузино-осетинского конфликта.
Тбилиси попытался сдвинуть процесс объединения государства с «мертвой точки». Но, к сожалению, в Грузии так и не был найден альтернативный вариант силовому методу решения грузино-осетинского конфликта. 8-19 августа 2004 г. в Южной Осетии после двенадцатилетнего перерыва возобновились активные военные действия. После их прекращения 19 августа 2004 г. и вплоть до «пятидневной войны» 2008 г. интенсивных боевых действий на спорной территории не велось, однако имели место артиллерийские и минометные обстрелы, провокации, блокирование населенных пунктов, перекрытие жизненно важных коммуникаций (Транскавказской магистрали, водопроводов).
Результатом конфликта в мае–августе 2004 г. в Южной Осетии является несколько десятков убитых и более ста раненых с обеих сторон, реанимация взаимной неприязни между грузинами и осетинами, перевооружение и укрепление южноосетинской армии. По данным Тбилиси, погибло около 25 грузинских военнослужащих, в Цхинвали заявил о гибели 8 южноосетинских военнослужащих.
Еще одно последствие столкновений 2004 г. – закрепление существовавшей до этого лишь виртуально «линии фронта». Те грузинские анклавы, которые раньше де-факто являлись независимыми, одинаково не подчиняясь ни Тбилиси, ни Цхинвалу, существуя в качестве своего рода «нейтральной зоны», теперь были вынуждены определиться. Очевидно, это не добавило ни безопасности их жителям, ни стабильности региону.
Наконец, события в Южной Осетии вбили мощный клин в российско-грузинские отношения. В то же время, Саакашвили на какое-то время укрепил свое внутриполитическое положение, сплотил нацию перед угрозой со стороны «внеш¬него врага» – России.
Военное противоборство августа 2008 г. качественно отличается от двух предыдущих. В «пятидневной войне» напрямую участвовали вооруженные силы России. Действия российской армии были не просто поддержаны на официальном уровне. Они были оценены Кремлем как операция по «принуждению Грузии к миру», призванная спасти осетинский народ от масштаб¬ной гуманитарной катастрофы. В ходе войны и по ее итогам Россия (объективно и субъективно) изменила свой статус в грузино-югоосетинском и грузино-абхазском конфликтах. Фактически можно говорить о том, что РФ из миротворца превратилась в участника конфликта. Конечно, в этой трансформации значительную роль сыграла политика президента Грузии М. Саакашвили (стремившегося всеми силами вытеснить Россию из процесса мирного урегулирования).
Что касается позиции России в отношении данных конфликтов, то изначально она заключалась в следующем: урегулирование грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов должно быть достигнуто исключительно мирными, политическими средствами на основе принципа сохранения территориальной целостности Грузии и при обеспечении интересов населения Абхазии и Южной Осетии. Однако, при этом существовала вероятность того, что Россия может пойти на дезавуирование своей позиции в отношении признания целостности Грузии в случае новой агрессии со стороны последней против ее бывших автономий. В этом случае «целостность» Грузии могла определяться российскими официальными лицами как «не существующая в качестве развернутой политико-правовой реальности». Т.е. — одно дело принцип «уважения целостности», другое -реалии того, что эта целостность не существует, не реконструирована.
Фактор Абхазии и Южной Осетии, находящихся в полной политической зависимости от Рос¬сии, являлся мощным и необходимым механизмом влияния на Грузию. Именно из-за поддержания мира в Абхазии и Южной Осетии Россия в начале 90-х гг. добилась легитимизации своих военных баз в Грузии и вступление республики в СНГ, что являлось поворотным моментом в политической стратегии тогдашнего руководства Грузии.
Политическая элита Грузии не питала особых надежд в отношении миротворческой операции России в Абхазии и Южной Осетии. Руководство республики не раз обвиняло Россию в стремлении подорвать позиции правительства Грузии в непризнанных республиках. Однако с начала 90-х гг. Грузия попадает в зависимость от России в вопросе урегулирования этнополитических конфликтов, и не имеет достаточных возможностей чем-то реально уравновесить ее влияние.
Грузия изначально осознавала свою неспособность самостоятельно вернуть отколовшиеся территории в сферу своего влияния, что и вынудило ее прибегнуть к помощи третьих сторон. На всем протяжении конфликтной ситуации в роли третьей стороны выступала Россия. Грузия была вынуждена доверить решающую роль в процессе сохранения территориальной целостности Российской Федерации, так как Москва обладала возможностью поддерживать диалог со всеми сторонами конфликта. В свою очередь Россия рассчитывала взамен своей помощи в процессе построения целостного грузинского государства, получить гарантии, что ее интересы в этом стратегическом регионе будут закреплены. Тбилиси в свою очередь таких гарантий Москве предоставлять не был намерен.
Безусловно, Россия не являлась нейтральным арбитром в переговорах по урегулированию этнополитических конфликтов в Грузии. И желание руководства Грузии увеличить число посредников и максимально отдалить Россию от переговорного процесса вполне понятно. Однако в Абхазии и Южной Осетии, другие потенциальные посредники также не являются нейтральными и объективными арбитрами, преследуя в регионе свои узкокорыстные интересы.
В выстраивании своей независимости две непризнанные республики опирались на Россию, которая объясняла свои тесные отношения с этими квазигосударственными образованиями тем, что их жители в своем большинстве являются гражданами Российской Федерации. В реальности же и Абхазия и Южная Осетия являются для Москвы наиболее эффективными рычагами, с помощью которых Россия может оказывать давление на Грузию. По сути, обладая «ключами» от разрешения проблем территориальной целостности Грузии, Москва выдвигала Тбилиси ультиматум,– либо входите в НАТО, но без Абхазии и Южной Осетии, либо выстраиваете партнерские отношения с Россией и тогда в Кремле готовы рассмотреть предложения, отвечающие интересам всех сторон конфликта. К сожалению, Грузия отказалась от такого рода выбора и попыталась разрешить проблемы территориальной целостности по-своему.
Почин активным действиям открыл 18 июля 2006 г. парламент Грузии, единогласно проголосовавший за вывод миротворческого контингента РФ из зон «замороженных конфликтов» с заменой их на международные полицейские силы. После этого спецслужбы Грузии установили контроль над Кодорским ущельем. Затем Грузия сосредоточила усилия в южноосетинском направлении. Здесь камнем преткновения, по мнению грузинских властей, являлся формат российской миротворческой операции в зоне конфликта. Именно поэтому Тбилиси официально поставил на переговорах с Россией вопрос о пересмотре соглашения, действующего на протяжении десяти лет. Об этом заявил государственный министр Грузии по вопросам урегулирования конфликтов Мераб Антадзе. «На следующем заседании Смешанной контрольной комиссии (СКК) грузинская сторона намеревается поставить вопрос о пересмотре Дагомысского соглашения от 1992 года». Как известно, это соглашение создает юридическую основу для форматов российской миротворческой операции в зоне конфликта в Южной Осетии.
В Грузии уже на протяжении последних нескольких лет зрело понимание того, что практически не осталось никаких политических методов, с помощью которых можно было бы вернуть Абхазию и Южную Осетию под юрисдикцию Тбилиси, тем более, что Москва всячески препятствовала этому. Достаточно посмотреть опубликованный «Обзор внешней политики Российской Федерации», в котором сказано: «Наша линия применительно к конфликтам в Абхазии и Южной Осетии заключается в необходимости поиска жизнеспособного решения… вне временных и статусных рамок». Интерес российской стороны был очевиден – бесконечный переговорный процесс, которой будет длиться до тех пор, пока Грузия не согласится удовлетворить российские интересы.
В руководстве Грузии доминирует понимание безвыходности сложившейся ситуации, в которой ее территориальная целостность полностью зависит от «доброй воли» России. Руководствуясь этим пониманием, правительство Грузии прорабатывает силовой вариант разрешения данной проблемы, который, по их мнению, остается единственной возможностью разрешить этнотерриториальные проблемы страны.
Грузия, приступив 8 августа 2008 г. к силовым действиям на югоосетинском направлении, предопределила пересмотр статус-кво в регионе, причем этот пересмотр произошел не в пользу территориальной целостности Грузии. Главное последствие августовских событий – это формально-юридическое признание независимости Абхазии и Южной Осетии Россией. Вслед за признанием двух бывших грузинских автономий 26 августа 2008 г. Москва установила с ними дипломатические отношения (9 сентября 2008 г.) и взяла на себя гарантии их безопасности. Между Москвой с одной стороны, и Сухуми и Цхинвали с другой, была достигнута договоренность о размещении российских военных на территории Абхазии и Южной Осетии (по 3800 чел. в каждой республике).
В ответ на признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии Грузия разрывает дипломатические отношения с Россией. Парламент Грузии 28 августа объявил Южную Осетию и Абхазию «оккупированными территориями», и поручил правительству Грузии упразднить все соглашения, которые увязаны с грузино-абхазским и грузино-осетинским конфликтами, и в которых Россия представлена как сторона-посредник.
Россия призывает к тому, что мировому сообществу необходимо смириться и принять новый статус Абхазии и Южной Осетии, которые, начиная с 26 августа 2008 г., повысили его, и теперь переходят в ряд частично признанных государств. Необходимо учитывать и то, что независимость этих республик признана страной, являющейся членом «ядерного клуба», а также СБ ООН с правом вето, страной, имеющей также серьезное влияние в решении таких проблем глобальной политики, как нераспространение ОМУ, «иранский вопрос», мирный процесс на Ближнем Востоке, противодействие терроризму.
Примечателен тот факт, что мнения разных политических сил России в отношении признания Южной Осетии и Абхазии на редкость единодушны. Об этом говорят результаты консультаций политических фракций Госдумы. Для признания республик есть и четкое правовое обоснование — это право народов на самоопределение. Как подчеркнул лидер партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов, это право было грубо нарушено еще в момент выхода Грузии из СССР. В состоянии развала Советского Союза автономии имели все основания самостоятельно решать вопрос о пребывании в ее составе. Учитывая и тот факт, что Грузия референдум о сохранении Союза игнорировала. Наконец, существует и недавний прецедент признания мировым сообществом Косова.
Размежевание грузин и осетин началось в начале 1990-х гг., как ответ на известный лозунг «Грузия для грузин», и продолжается уже в течение почти 20 лет. Тамерлан Тадтаев, писатель, лауреат «Русской премии» и премии журнала «Нева», а также участник грузино-осетинских войн 1991-1992, 2004 и 2008гг., пишет: «Когда мы входили в состав Грузии, цхинвальцы и южные осетины хотели быть ближе грузинам. Каждый хотел стать грузином, тбилисцем. Чтобы сделать карьеру, продвинуться по службе, нужно было поменять фамилию, написать «-швили». Половина грузин сейчас осетины. Однако, как бы мы их не любили, грузины держали нас на расстоянии, всегда давали понять, что мы чужие. Когда к власти пришел Гамсахурдия он напрямую объявил, что негрузины не имеют права иметь больше одного ребенка. Это не могло не возмущать.
Выросло целое поколение осетин, которое однозначно воспринимало грузин как врагов, и с этим настроением нельзя не считаться. Столкновение в 2008 г. вовсе не было чем-то неожиданным. Все предпосылки к этому уже сложились, и Грузия внесла в их формирование свой огромный вклад. Многим в Осетии видится что «развод» Грузии и Осетии — объективно сложившийся факт, который должен получить признание. Это единственный способ снять напряженность и угрозу новых конфликтов в регионе. Признание независимости Южной Осетии есть важнейший шаг в этом направлении.
Результаты недавних выборов в Грузии снова поставили в повестку дня вопрос о Южной Осетии. Оппозиционная коалиция «Грузинская мечта» заявила о том, что она готова начать переговоры с Южной Осетией и Абхазией, но без участия России, а также пообещала смягчить законодательство об «оккупированных территориях».
Эта новость заставляет снова вернуться к проблеме политического статуса Южной Осетии и рассмотреть его с новых позиций. С одной стороны, Южная Осетия провозгласила независимость и получила ее признание со стороны России.
Получение признания со стороны России, поначалу вызвало едва ли не эйфорию среди абхазов и осетин, однако со временем она растворилась в миллионах житейских проблем, которые никуда не делись от того, что российские СМИ при упоминании республик перестали использовать уточнение «непризнанные». Мало построению нормальной жизни в Сухуми и Цхинвали помогло и признание со стороны Никарагуа, Венесуэлы, Тувалу и Науру.
И все же признание России не могло не сказаться если не на внешнеполитических, то хотя бы на внутренних делах бывших грузинских территорий. После войны в Южной Осетии на восстановление местной инфраструктуры стали поступать немалые средства из российского бюджета (всего за четыре года было перечислено более миллиарда долларов). Частично они, по современной российской традиции, были разворованы. Как писал в свое время журнал Forbes, «распил» поступающих средств приобрел такие масштабы, что слова «строительство» и «воровство» в республике стали синонимами. Несколько раз проходила информация о том, что президент Южной Осетии Эдуард Кокойты окончательно разочаровал Кремль и его вот-вот попросят уйти.
Закончилось все скандальными президентскими выборами, на которые Кокойты, как несложно догадаться, не пошел. В итоге республику возглавил бывший сотрудник КГБ СССР Леонид Тибилов. Он пообещал выяснить, куда исчезли российские деньги и почему, несмотря на щедрость Москвы, в республике по-прежнему нет нормальных дорог, а множество домов стоят разрушенными со времен войны 2008 года. Однако наблюдатели скептически оценивают возможность выполнения подобных обещаний.
Будущему премьеру Грузии, Бидзине Иванишвили не стоит ожидать положительных откликов на свои инициативы на югоосетинском направлении. В руководстве Южной Осетии однозначного мнения о том, как поведут себя новые грузинские власти, не высказали. Но в возможности серьезного прорыва в решении проблемы сомневаются.
«Я считаю, что ничего не изменится, потому что любой президент Грузии считает, что это оккупированные территории», — сказала представитель МИД Южной Осетии Альбина Чихоева. Улучшение отношений возможно только в том случае, если Грузия признает независимость Южной Осетии и будет считать ее равноправным государством, заявили во внешнеполитическом ведомстве республики.
Признание, по словам Чихоевой, может произойти только тогда, когда политики в Грузии «реально осознают», что на Кавказе образовались два новых государства. «Мы очень хотим, чтобы это (осознание) было, но пока я не вижу его», — констатировала представитель МИДа.
В то же время, по мнению вице-спикера южноосетинского парламента Юрия Дзиццойты, после ухода Саакашвили «в небытие» (именно так депутат расценивает поражение президента Грузии на парламентских выборах) отношения стран будут носить мирный характер. Дзиццойты выразил надежду, что новое руководство Грузии если не де-юре, то «хотя бы де-факто осознает, что рядом существует новое государство со своими границами».
По словам заместителя председателя правительства Южной Осетии Аллы Джиоевой, жители Южной Осетии воспринимают Бидзину Иванишвили как пророссийского политика, однако сама она относится настороженно к декларируемым лидером «Грузинской мечты» ценностям.
«Когда-то для Грузии солнце тоже всходило только с севера (России), потом приоритеты поменялись, и оно стало всходить с запада; так что ничто не вечно под луной, включая и действия политика», — сказала Джиоева. По ее словам, в Грузии «неумолимо придет к власти руководство, которое будет осознавать Россию своим стратегическим партнером», но пока рано делать вывод, что подобную политику станет проводить Иванишвили.
Озабоченость в Южной Осетии вызывают некоторые заявления, а именно кандидата на пост грузинского министра иностранных дел Майя Панджикидзе: «Говорить о восстановлении дипломатических отношений со страной, которая завоевала 20% территорий Грузии, пока невозможно, и мы этот вопрос не рассматриваем», – заявила Панджикидзе 10-го октября. Ранее, в интервью телеканалу «Маэстро» Панджикидзе отметила, что «рецепта улучшения отношений с Россией пока нет» и что, скорее всего, на текущем этапе речь будет идти о восстановлении российско-грузинских культурных и экономических связей. В то же время, по словам будущей главы грузинского МИДа, хотя Грузия открыта для переговоров, в плане территориальной целостности страны новое руководство Грузии не пойдет на компромисс. «Никаких уступок не будет, ни пяди грузинской земли», – отметила Панджикидзе.
В свою очередь, глава российского МИДа Сергей Лавров заявил, что Россия не намерена идти на какой-либо компромисс по вопросу Абхазии и Южной Осетии. «Каких-либо переговоров о судьбе Абхазии и Южной Осетии мы с Грузией, как и ни с кем другим, вести не будем, потому что судьба этих республик была решена их народами, высказавшимися за независимость… Россия определила свою позицию, признав их независимость, поскольку в конце августа 2008 года стало очевидно, что это единственный путь обеспечить безопасность Южной Осетии и Абхазии, а возможно, даже выживание народов этих двух стран», – заявил министр иностранных дел России 9-го октября.
«Мы рассчитываем, что новые власти в Грузии, когда они будут сформированы, будут проводить линию на нормализацию отношений со всеми соседями, включая Россию, Абхазию и Южную Осетию», – пояснил Лавров. Цхинвали и Сухуми также прокомментировали перспективы отношений с Грузией при правительстве Иванишвили и заявили, что готовы к переговорам на равных условиях.
«Будем мы или не будем сотрудничать с новыми властями Грузии, зависит от того, каким образом они будут выстраивать политику. Мы будем, прежде всего, добиваться того, чтобы Грузия признала независимость Республики Южная Осетия», – заявил в Москве министр иностранных дел Южной Осетии Давид Санакоев 9-го октября.
Картина представляется довольно пессимистичной. Все стороны конфликта стоят на равноудаленных позициях, и компромисса в диалоге в краткосрочной перспективе не предвидится. Надежда на то, что новое грузинское руководство пойдет на сближение с Южной Осетией пока остаются только «надеждой», но в существующей действительности обретение самой «надежды» уже можно расценивать как некий позитив в грузино-югоосетинских отношениях.
Руслан Леков,
Политолог, журналист
Владикавказ, Республика Северная Осетия-Алания (РФ)
