Кризис в самопровозглашенной республике Абхазия, сухумский «майдан» и смещение с поста президента Александра Анкваб, роль России и будущие лидеры Абхазии, версии и прогнозы в конфликтном регионе – об этом и многом другом рассказывает в эксклюзивном интервью newcaucasus.com журналист издания «Кавказская политика», эксперт по Абхазии Антон Кривенюк.
— Александр Анкваб ушел в отставку так как реально понял, что утерял власть или на него было оказано давление?
— Он настолько остался один, что у него реально не было другого выхода. Многие до последнего момента были уверены, что в понедельник 1 июня соберется сход, что его поддержат один, другой сторонник, что партия «Амцахара» скажет свое слово. Но никто его не поддержал в этот критический момент. Конечно, никто не собирался его ловить на российской военной базе, но по факту он проиграл, потому что остался один в час Х вообще без всякой поддержки. Я говорил со своими источниками в Абхазии, мне рассказали за несколько часов до оставки, что представители оппозиции разговаривали с «Амцахара», и они нашли общий язык. Конечно, был какой-то дележ портфелей, и в скором времени мы увидим результаты этого. Во время этой встречи сопредседатель «Амцахара» Гарри Саманба при оппозиционерах позвонил президенту и сказал ему, что они нашли с оппозицией общий язык и надо выходить из сложившейся ситуации. Тогда Анкваб ответил: «если вы мне отказываете в политической поддержке и у меня больше никого нет, то у меня нет выбора — я пишу заявление об отставке и прошу только, чтобы ко мне приехали с телевидения записать мое обращение». То есть, он остался без никого и без ничего, и ничего уже не мог сделать.
— Получается, что партия «Амцахара» остается у власти?
— Нет, «Амцахара» не остается, а вот силовики-члены Совета Безопасности оказались сильнее оппозиции. Совбез согласился с их приходом к власти на том условии, что те, кто сегодня возглавляет силовые министерства и ведомства уходят, но, скажем, министром внутренних дел станет Рауль Лолуа (бывший командир отряда СОБР Абхазии, бывший руководитель Контртеррористического центра, в настоящее время начальник Центра спецназа СГБ). То есть, придут люди, которые работали на серьезных должностях и при прежней власти. Таким образом, силовики сами назначили для себя тех людей, которые будут руководить структурами. И договорились, насколько мне известно, о том, чтобы все старые лица, которые имели отношение как к силовым ведомствам, так и к правительству вообще, но покинувшие работу при Багапше или Анквабе, не смогут занимать посты в этом составе кабинета министров. Скажем, Леонид Дзяпшба, находясь в оппозиции, как бы ни ожидал вернуться в кресло министра внутренних дел, которое он покинул при Анквабе, не сможет этого сделать. Во всяком случае, сейчас именно такие установки.
— А люди, которые принадлежали к «старой гвардии» и находятся в нынешней оппозиции, не смогут ли организовать новые волнения и сместить уже новую власть, чтобы добиться соблюдения своих интересов?
— Все может быть. Я один раз открыто выразил сомнение в том, что члены оппозиции смогут поменять власть, поскольку до этого они никогда ничего в жизни не могли добиться. А получилось так как мы видим. Кто знал? Встали, пошли, президент остался без охраны, без сторонников, они прогнали его и победили. Причем что интересно — ведь революционной ситуации-то не было в Абхазии! Все шло своим чередом, как обычно, и вот при этом спокойствии провернуть такое…. Теперь невозможно предсказать, устроит или нет Леонид Дзяпшба новые выступления.
— Власть, насколько было видно, никак не пыталась сопротивляться?
— Непонятно здесь все… Обычно, когда начинаются такие движения, с той и с другой стороны происходят какие-то контакты, часто прямо предупреждают, что есть какая-то черта, переступив которую человек рискует жизнью или здоровьем. То есть, система начинала приходить в движение, а тут этого не произошло. Все помнят, как экс-президент Багапш рулил мастерски. Он отсидел первый срок и победил на вторых выборах. Да, конечно, он умер, но он-то победил на выборах! Он умел этим ресурсом пользоваться. Почему Анкваб ничего этого не делал, честно говоря, мне понять трудно.
— Одной из самых мощных фигур в правительстве и Багапша, и Анкваба, является Мираб Кишмария, который почти 10 лет возглавляет министерство обороны. Какова его позиция и останется ли он на месте?
— Трудно судить, останется ли он на посту министра, но он был один из тех, кто нашел общий язык с оппозицией.
— Чего можно ожидать от исполняющего обязанности президента Виталия Бганба?
— Трудно ожидать от него каких-то действий. По-моему, это чисто техническое назначение — будет абхазский Турчинов.
— Кто станет президентом?
— Скорее всего, Рауль Хаджимба станет президентом. По крайней мере, как говорят у него в штабе. Рауль думает о том, пойдет ли он в президенты. Возможно, будет другая фигура.
— А если Хаджимба откажется от этого?
— Не знаю. Виталий Габния, с одной стороны, очень эрудированный человек, который понимает алгоритм работы государства, но вряд ли у него хватит политического веса, чтобы стать президентом.
— Но если не Хаджимба, то кто?
— Не знаю даже кто в этом случае. Если решит Беслан Бутба — то тогда с ним может конкурировать и Анкваб, если выставит свою кандидатуру на выборы. Потому что у Бутба и Анкваба примерно равные позиции.
— После того, как Форум народного единства определится со своим кандидатом, кто может быть его оппонентом со стороны бывшей партии власти?
— Я думаю, что у них никого нет.
— Получается, что выборы будут безальтернативными и чисто техническими?
— Сейчас — да. Потому что в отличие от Ардзинба или Багапша последний президент наследника оставить не успел, так как у него было чисто монополистическое отношение к власти. Он был один. Может быть, руководитель фонда Абхазского языка Майя Амичба, которая имеет безупречную репутацию, или министр образования Индира Вардания, у которой есть большое влияние. Кроме них какие-либо кандидатуры представить трудно.
— А есть ли другие оппозиционые силы внутри Абхазии, которые могли бы тягаться с Хаджимба?
— Я не думаю. Если только внутри самого ФНЕ (Форум национального единства) не произойдет раскол. Например, у Сергея Шамба могут взыграть амбиции. Беслан Бутба тоже может разойтись с Хаджимба, поскольку есть объективный конфликт интересов: у одного есть средства для избрательной кампании, а у другого – политический рейтинг. И далеко не всегда одно конвертируется в другое. Но сейчас обойти Рауля Хаджимба, если он решит пойти на выборы, совершенно ни для кого не реально. Просто нет таких фигур.
— Ситуация очень напоминает приход к власти Михаила Саакашвили — вся полнота власти сосредоточится в руках одного движения.
— По сути да. Но это закономерно — они же выиграли, смогли смести президента на половине его срока. Допустим, если бы Анкваб дошел до половины срока и был настолько дальновиден, то взрастил бы преемника — любого, неважно кого. Тогда, конечно, была бы жестокая политическая борьба. Потому что их позиции были бы как минмум равнозначны. А сейчас оппозиция смела Анкваба на половине срока. Что он может сделать? Они сыграли невероятно удачно — разыграли партию как по нотам. И это неожиданно, потому что там есть совершенно разные люди. Например, Виталий Габния и Ахра Бжания — это интеллигенция, креативный класс. Но там же и Даур Тарба — представитель старой номенклатуры. Это очень странное сочетание.
— У оппозиции уже есть список реформ? Что они предлагают?
— Со слов самого Виталия Габния, к выборам президента они придут уже с готовым пакетом предложений по реформированию конституции. В первую очередь — сокращение полномочий президента. Но сейчас инициировать поправки в конституцию может только избранный президент. То есть, сначала будет избран президент. И вот именно под честное слово о проведении конституционных реформ, будет избираться кандидат от ФНЕ.
— То есть, сначала должны избрать президента, который инициирует конституционную реформу, а уже потом эту инициативу выставят на референдум?
— Да, но не наоборот! Тем не менее, с пакетом политических реформ они будут выходить — это совершенно точно.
— Есть ли в Абхазии ресурсы, чтобы создать дееспособные правоохранительные органы и независимый суд?
— Не знаю. Мне кажется, что есть возможность реформировать правоохранительные органы, но что касается независимой судебной системы, то здесь уже сложнее. Дело в том, что происходит столкновение между правом и законом в том виде, в каком мы их понимаем, и традиционным правом, традиционной системой права, которая в абсолютной степени определяет жизнь абхазов — я имею в виду не в моменты политических кризисов, а в повседневной жизни. Но традиционное право, во-первых, неписано и не сформулированно, а, во-вторых, оно не может распространяться на всех. То есть, как у нас вершится эффективный и некоррумпированный суд? На уровне «мы пойдем все вместе, с ним поговорим». Собираются несолько человек, идет разговор, в результате которого к чему-то приходят. Но эта конструкция работает исключительно среди этнического абхазского населения. Почему, кстати, обособлены, например, армяне? Именно поэтому! В случае проблем с абхазом он обращается в суд, а «цивилизованный» абхаз никогда не пойдет в суд — у него другая система в голове. Поэтому мы с Олегом Папаскири столько спорили — он утверждал, что, мол, можно внедрить в Абхазии европейскую систему правосудия. Я отвечал — ты что, хочешь у людей в голове начинки поменять? Здесь бытует культура, которая не имела государственности, и никогда не была массовой. У людей не могло взяться почитание к современным законам. Нет этого. Что касается суда, то у меня ощущение, что в этом отношении никаких подвижек вообще не будет. Кстати, единственный эффективный суд в Абхазии — это арбитражный суд. Почему? Все очень просто — в абхазской традиции коммерсантов не было, они никогда не разрешали свои коммерческие проблемы. И арбитражный суд для них, с одной стороны, новый институт, но с другой стороны — традиционный. То есть, никто же не будет разрешать по «понятиям» бизнес-споры. Поэтому они к нему привыкают. А что касается остальных судов — то здесь никаких изменений нет.
— Как распределились клановые позиции в Абхазии?
— Консолидированной позиции не наблюдалось. Многие фамилии, которые обеспечены финансово, имеют свое влияние, стояли в стороне от этого. И потом, политический кризис не созрел до той стадии, которая наблюдалась в 2004 году, когда все процессы длились долго, когда они приняли фундаментальный характер, и один регион шел против другого. Там могли разойтись по фамилиям, по кланам. А здесь все созрело на ровном месте за два дня. Кланы, по-моему, еще не собрались для обсуждения.
— Насколько близки сегодня Хаджимба и клан экс-президента Владислава Ардзинба?
— Наверное, все-таки очень близки. С кем конкретно — сейчас трудно сказать. Потому что клан Ардзинба сегодня сам расколот. Павел Ардзинба, очевидно, может вернуться, сейчас он не в России, а в Канаде. Но если бы его очень хотели принять, то русские приложили бы к этому усилия. Я уверен, что Анкваб их об этом просил, но русские и палец о палец не ударили. Но если он и приедет, то что?
— Нет ли вероятности, что против Анкваба будут возбуждены уголовные дела в отношении его действий на посту президента? Например, по поводу расследования о покушении на него самого и самоубийства Алмасбея Кчач?
— Я не думаю, что сейчас кто-то будет в этом сильно заинтересован, но возможно. Физически Анкваба в Абхазии уже не будет. Потом нужно учитывать, что в Абхазии есть такие фигуры, у которых личные счеты с Анквабом, и некоторые из них сегодня сидят в тюрьме, но после выборов они, скорее всего, выйдут на свободу. Наверняка они захотят отомстить Анквабу и физически расправиться с ним. Во время следствия по покушению на Анкваба в 2012 году один подозреваемый повесился. И теперь у родни этого задержанного много вопросов к Анквабу. С другой стороны, во время покушения на Анкваба в 2012 году погибли охранники, и родственников которых есть много вопросов к тем, кто участвовал в нападении. И как между этими родами будет разрешаться конфликт — никто не может сказать.
— Наблюдаются ли положительные тенденции для политического развития Абхазии?
— Я думаю, что так плохо как было, уже не будет. Но людей, которые придут во власть, ждет сильное разочарование. Во-первых, это будет коалиционное правительство и разные политические взгляды. Во-вторых, по уровню представления о том, что такое государство, там есть люди, которые разнятся просто поколениями и даже эпохами. Как бы ни хотели, но при том же идеализме Виталия Габния и его представлений о том, как это все будет красиво выглядеть, тяжеловесы типа Сергея Шамба или «Амцахара» на следующем этапе, типа членов «Единой Абхазии», будут давить на систему. Они будут бороться за должности и за распил того, что прилагается к этим должностям. Не более того. Но нужно учесть, что здесь очень поменялась политика Москвы. Есть источники, согласно данным которых можно сделать вывод, что Россия прекратит дальнейшее финансирование Абхазии. Политика поменялась, но не потому что они не любят Абхазию. Дело в другом — я сейчас живу в России, и здесь очевидно, что у России не хватает денег. Они не собираются раздавать деньги больше никому. Тем более, что они понимают эту тему — они дают деньги, а на месте нет того результата, который следовало бы ожидать. Деньги пойдут только на какие-то конкретные проекты для создания реального сектора экономики. И, в принципе, это неплохо. Но это совсем не те деньги, на которые смогут прожить члены правительства.
— Не могло ли быть инициировано Кремлем смещение Анкваба из-за убийства секретаря посольства РФ в Абхазии и предпринимателя Сергея Клемантовича?
— Это две разные истории. Но что касается Анкваба, то в Кремле его списали для себя на каком-то этапе. Они не помогали его списать, но дружить с ним не хотели. Просто он был из другого мира.
— Как будут развиваться события в Гальском районе?
— Трудно сказать. Там творится полный беспредел, и вопрос предоставления гражданства для этого района не главный — просто там людям дадут вид на жительство и этим вопрос закроется. Меня больше волнует то, что произошла полная разгерметизация всей системы —там за неделю МВД зарегистрировало 8 случаев похищений людей, в том числе, и одного ребенка. Там просто на улице ловят людей. И при этом дейтвует гремучая смесь криминала: с одной стороны — грузинский криминал, с другой стороны — местный гальский, с третьей — абхазский. Новые власти должны как-то заняться этой темой по-настоящему. Потому что в ином случае район может оказаться утерянным. Ведь Россия будет искать контакты для разговоров с Грузией — в этом и сомнений нет. И тогда может встать вопрос Гальского района. Для России это вопрос легко решается: российские войска все равно стоят, абхазского населения там нет, но при этом нужно решать вопросы с ИнгурГЭС и с порядком на этой территории. Так что вполне может быть, что через несколько лет они просто договорятся с Грузией и передадут ей под эффективный контроль этот район.
P.S. Виталий Габния — лидер общественно-политического движения ветеранов грузино-абхазской войны 1992-1993 годов «Аруаа». Леонид Дзяпшба — экс министр-внутренних дел Абхазии с 2010 по 2011 годы. В настоящее время — член оппозиционной коалиции «Фоум народного единства», возглавил штурм здания президента 27 мая. Рауль Лолуа — бывший командир Спецотряда быстрого реагирования МВД Абхазии, в настоящее время — Начальник Центра специального назначения Службы ГБ Абхазии Беслан Бутба — бизнесмен, учредитель компании «Чегем -2000», учредитель телекомпании ТВ-Абхаза. Алмасбей Иванович Кчач — генерал-майор, секретарь Совета Безопасности Абхазии (2003—2005); министр внутренних дел (1996—2003).Был обвинен в том, что организовал покушение на президента Александра Анкваб в феврале 2012 года. 17 апреля 2012 года застрелился при попытке задержания силами МВД.
Беслан Кмузов, специально для newcaucasus.com