Константин Федоренко:
Институт Евроатлантического Сотрудничества
Доклад был подготовлен в процессе российско-украинского диалога, в рамках проекта, организованного «Кавказским домом» и «Институтом мировой политики». Проект финансируется правительством Великобритании.
Ссоглашение, подписанное с украинской стороны экс-Президентом Леонидом Кучмой, было заключено в контексте быстрой утраты Украиной контроля над довольно значительной частью территории Донбасса в конце августа. Украина, как и НАТО, ОБСЕ, считает, что это результат прямого вторжения регулярных войск Российской Федерации. Россия, в свою очередь, это отрицает, утверждая, что территорию захватили войска сепаратистов. Тема моего выступления не предусматривает оценки этих позиций, равно как и термин «сепаратисты» будет звучать здесь без каких-либо ценностных коннотаций. Нас интересует контекст, в котором эти соглашения были подписаны.
Нужно понимать, что речь идёт о перемирии, то есть не об окончательном разрешении конфликта. В нынешнем своём виде так называемые «народные республики» поддерживать нормальное существование не могут, как минимум, им требуется выход к морю; с другой стороны, естественно, Украина до последнего будет пытаться отстоять свою территориальную целостность. Таким образом, мы говорим о том, что Минские соглашения – это лишь промежуточные положения, не устраивающие полностью ни Украину, ни сепаратистов. Заключены они были в свете перспективы потери ключевого для Украины порта Мариуполь и других территорий Донбасса, то есть это был вынужденный шаг.
В минском формате были представлены ОБСЕ, Украина и Россия, но также и руководители ДНР и ЛНР. Это в дальнейшем вызывало значительную критику в украинском обществе – хотя, опять же, было вынужденным шагом. За несколько дней до того ключевые пункты соглашения – прекращение огня, отвод сил противоборствующих сторон, международный мониторинг, обмен пленными, гуманитарная поддержка Донбасса – были озвучены Владимиром Путиным в качестве его плана по урегулированию конфликта.
Вопросы как у украинской общественности, так и у политиков вызывает большинство пунктов соглашений. Их всего двенадцать, поэтому позвольте мне построить эту часть выступления следующим образом: содержание пункта – комментарии политиков – дискурс в медиа и Интернет-комментариях на ключевых общеполитических сайтах Украины.
Первый пункт. «Обеспечить незамедлительное двустороннее прекращение применения оружия». По сути, это главная цель данного соглашения. И мы должны констатировать, что эта цель на сегодняшний день не выполнена.
Как сайты, освещающие действия сепаратистов, так и украинские медиа обвиняют противоборствующую сторону в регулярных нарушениях перемирия; жертвы есть с той и другой стороны. Таким образом, «перемирие не работает» — в публичном дискурсе Украины это уже общее место. Несмотря на то, что сторонников перемирия до ноября, по опросам, было больше, чем противников, последние гораздо более активно озвучивают свою позицию. С другой стороны, и этот аспект в Украине часто оставляют без внимания, подтверждённых крупных боестолкновений также не было, фронт остановился, и жертв стало значительно меньше. Такая ситуация, при которой положение на Донбассе стабилизировалось, позволяет обеим сторонам усилить оборону, и в результате попытка наступления как украинских войск, так и сепаратистов на данный момент была бы очень сложным, рискованным и затратным предприятием.
Иными словами, нельзя сказать, что соглашение вовсе не привело к улучшению ситуации в регионе. Таким образом, скорее популизмом объясняются призывы денонсировать эти соглашения, в частности, высказанные Юлией Тимошенко, а также экс-министром обороны Анатолием Гриценко.
Президент Порошенко недавно заявил, что Минское соглашение «выполняют только Украина и ОБСЕ», подразумевая прежде всего соблюдение перемирия. В то же время именно к этому соглашениию он предлагает сторонам «вернуться».
Отметим также, что согласно меморандуму, который последовал за соглашением, стороны обязуются отвести свою артиллерию на позиции, позволяющие создать 30-километровую зону неприменения оружия. Этот пункт, судя по обстрелам, о которых пишут как украинские медиа, так и сайты сепаратистов, не выполняется.
Второй пункт. «Обеспечить мониторинг и верификацию со стороны ОБСЕ режима неприменения оружия». Здесь нужно отметить, что доверие к миссии ОБСЕ в Украине весьма подорвано, что обусловлено двумя фактами: во-первых, как минимум раз отмеченным перевозом сепаратистов на автомобиле ОБСЕ (факт признан самой организацией), во-вторых, наличием в составе миссии россиян, высказывающихся, по словам очевидцев, в поддержку сепаратистов, и им сочувствующих. Таким образом, в публичном дискурсе Украины миссию ОБСЕ как минимум считают неэффективной, как максимум – пророссийской. С другой стороны, приезд наблюдателей на место событий действительно, судя по сообщениям в медиа, останавливает конфликт – ровно до момента их отъезда.
Достаточно разумно президент Порошенко и премьер Яценюк с ОБСЕ не конфликтуют, не критикуя организацию за эти неудобные моменты; более того, представители власти быстро отреагировали на распространившийся слух о том, будто в Мариуполе 80% сотрудников миссии – россияне, опровергнув его и обвинив Россию в попытках столкнуть Украину и ОБСЕ. Действительно, критика общепризнанных международных организаций в положении властей Украины, в значительной степени зависящей от поддержки западных партнёров, была бы не лучшим шагом. С другой стороны, создание с помощью довольно масштабной информационной кампании в украинском обществе негативного отношения к ОБСЕ, как ранее – распространившаяся идея, будто бы Запад Украину сдаёт, действительно наиболее выгодно силам, не заинтересованным в европейском внешнеполитическом векторе Украины.
Пункт третий. «Провести децентрализацию власти, в том числе путем принятия Закона Украины «О временном порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» (Закон об особом статусе)». Такой закон был инициирован президентом Порошенко и проголосован в парламенте 16 сентября. Закон содержит немало спорных и неясных положений, и дальнейшие разъяснения от Порошенко не очень помогли. К примеру, он заявил, что из бюджета будут финансироваться только подконтрольные территории на Донбассе. Также, Порошенко изначально заявлял, что не стал бы признавать выборы там, где по улицам ходят вооружённые люди, и что милиционеры должны, согласно законам Украины, бороться с «бандитами» — то есть с сепаратистами. Таким образом, создавалось впечатление, будто этот закон вовсе касается только контролируемой Украиной территории – хотя по смыслу закона, исходя из его текста, должно быть наоборот.
В конечном итоге, Порошенко инициировал отмену этого закона, исходя из того, что Минские соглашения не выполняются, при этом уточняя, что Украина будет придерживаться ранее взятых на себя обязательств. Такую же позицию занимают его главные партнёры – лидер партии-победителя недавних выборов и нынешний премьер Яценюк и представитель занявшей третье место партии «Самопомощь», комбат Семён Семенченко. Другие возможные партнёры по коалиции – партии Тимошенко и популиста Олега Ляшко – изначально были негативно настроены по отношению к Минским соглашениям. В целом, факт отмены закона в связи с невыполнением соглашения другими сторонами показывает, что речь всё же шла, как и проистекало из текста закона, о неконтролируемых территориях Донбасса – вопреки словам Президента Порошенко.
Что же касается публичного дискурса в отношении этого пункта, то надо сказать, что журналисты были довольно спокойны, осознавая, что закон, по факту, работать не будет. А вот комментаторы были настроены крайне негативно, предполагая, что этот закон, с одной стороны, означает сдачу Донбасса, с другой стороны, ещё и готовность Украины платить за неконтролируемые территории. Эксперты считают, что подписание этого закона стало одной из причин того, что Блок Порошенко занял лишь второе место на выборах, хотя ещё недавно его победа не вызывала сомнений. Вообще говоря, как и в случае с отложенным запуском Соглашения об Ассоциации с Евросоюзом, в ответ на действия власти были вполне очевидно мобилизованы наёмные комментаторы, чтобы запустить волну критики в Сети. Могу это утверждать исходя из следующих признаков – критику распространяли зачастую недавно зарегистрировавшиеся пользователи с пустыми профилями, писавшие стереотипные сообщения, в наличии были эмоциональная эскалация и нежелание конструктивного общения. И в обоих случаях волна схлынула очень быстро, но сформировала эмоциональное отношение к событиям у внушаемой части публики.
Наиболее спорным пунктом закона стало обязательство украинской власти обеспечивать восстановление и развитие региона. Рассмотрим этот вопрос в совокупности с пунктами 8 и 11 Минского соглашения – «Принять меры по улучшению гуманитарной ситуации на Донбассе» и «Принять программу экономического возрождения Донбасса и восстановления жизнедеятельности региона»,поскольку, по большому счёту, речь с точки зрения Украины идёт об одном – направлении финансирования на Донбасс. Публика не приняла эту идею, несмотря на гуманитарные соображения. Справедливо было отмечено, что деньги для Донбасса передать некому: в случае попадания их к сепаратистам нет гарантий, что эти деньги не будут использованы в военных целях. Да и нерационально было бы финансировать из Киева тех, кто продвигает идею создания «Большой Новороссии», включающей все области Юго-Восточной Украины и тех, кто говорит о желании наступать на Киев. Наконец, переправленные на Донбасс финансы в условиях безвластия можно было бы удобно использовать в чёрных бизнес-схемах, что не добавляет поддержки этой идее среди публики.
Естественно, не могли не воспользоваться этим настроением политики, могущие выиграть от противопоставления своих позиций несколько нечётким позициям Президента. Так, ещё в середине сентября Яценюк прямо сказал, что финансирование ныне неконтролируемых территорий Донбасса начнётся только после его возвращения под контроль Украины. Сейчас его правительство приняло решение о полном прекращении финансирования этих территорий, параллельно выдав примерно 15 миллионов долларов для тех земель Донбасса, которые находятся под контролем Киева. Это означает, в том числе, и остановку социальных выплат, и остаточное прекращение работы терминалов украинских банков. Желающие получать соцвыплаты должны будут до конца месяца переместить свой счёт в подконтрольный Украине город. Деньги остальных Киев возьмёт за продолжение поставок газа в регион.
Это довольно жестокое решение, скажем прямо. Мы понимаем, что непризнанным республикам взять деньги неоткуда – там уже сейчас начинаются социальные бунты. Россия не спешит их финансировать, и даже не стала признавать прошедшие в начале месяца в ДНР и ЛНР выборы, ограничившись заявлениями об «уважении» к мнению местных жителей. Следовательно, ожидаются огромные проблемы для населения региона. С другой стороны, вполне понятно, что, если республики не признают себя частью Украины, а Киев не может управлять этой территорией, то финансировать её было бы неразумно. И главное в контексте нашего доклада – у этого решения огромная поддержка в Украине. Действительно, многие люди не согласны с тем, что вот уже полгода за счёт их налогов живут люди, не считающие свою территорию частью Украины и агрессивно настроенные по отношению к Киеву. А учитывая, что в Украине экономическая ситуация крайне сложная, и, по оценкам экспертов, не исключён дефолт в 2015 году, и учитывая также, что наиболее разумно в данной ситуации максимально урезать бюджетные выплаты, решение правительства Яценюка и Президента кажется наиболее логичным в нынешних обстоятельствах.
Давайте перейдём к следующему пункту Минского соглашения. «Обеспечить постоянно действующий мониторинг на украинско-российской государственной границе и верификацию со стороны ОБСЕ с созданием зоны безопасности в приграничных регионах Украины и РФ». Здесь всё довольно просто: эту задачу изначально в Украине всерьёз не воспринимали. В самом деле, по крайней мере, на официальном уровне Россия отмежёвывается от сепаратистов. Следовательно, если последние не предоставляют возможности миссии ОБСЕ проводить мониторинг границы, сделать ничего нельзя. Кроме того, Россия заблокировала решение ОБСЕ о расширении миссии на всю длину границы, что напрямую противоречит соглашению – но особо острой реакции у украинцев это не вызвало, именно потому, что пункт изначально воспринимался как декларативный. Следует понимать также, что в целом за последний год у Украины сформировалось недоверие к международному сообществу, сначала не реагировавшему за кровавыми событиями на Майдане, а затем долго не принимавшему серьёзных решений в связи с аннексией Крыма.
На уровне политиков высшего эшелона, как я уже говорил, критика в адрес ОБСЕ не звучала, и Порошенко ещё ранее активно выступал за мониторинг границы этой организацией. Правда, в медиапространстве Украины всё же неоднократно шла речь о невозможности проведения мониторинга.
Далее. «Безотлагательно освободить всех заложников и незаконно удерживаемых лиц». Идея, конечно, здравая, но для Украины в список незаконно удерживаемых также входят, в частности, режиссёр Олег Сенцов и лётчица Надежда Савченко, на данный момент ждущие суда в России. В целом же это, пожалуй, наиболее успешный пункт соглашения, поскольку, действительно, массовый обмен пленными был произведён. Однако и здесь полного выполнения не наблюдалось; хотя из медиапространства эта тема практически исчезла, у каждой из сторон остаётся несколько сотен пленных. Политики, естественно, говорили обязательные слова о ценности каждого пленного украинца. В то же время публика высказывала сомнения в том, что наиболее ценных или опасных пленных Киев должен отпускать даже в обмен на своих. Это обычная этическая дилемма любой войны, она не нова; но о ней в Украине почти не говорят, поскольку ни один политик официально такую жёсткую позицию не занимает.
Далее. «Принять закон о недопущении преследования и наказания лиц в связи с событиями, которые имели место в отдельных районах Донецкой и Луганской областей Украины». Закон про амнистию был принят парламентом вместе с законом про особый статус отдельных районов Донбасса. Это вызвало крайне негативную реакцию общественности, обеспокоенной тем, что без наказания могут остаться боевики ЛНР и ДНР. Однако, этот закон не предусматривал амнистию за тяжкие и особо тяжкие преступления – то есть, по сути, боевики, в отличие, к примеру, от лиц, пользующихся сложной и запутанной ситуацией для мародёрства, под действие этого закона не подпадают. Естественно, это вызвало обвинения украинской стороны в невыполнении соглашения.
Следующий пункт. «Продолжить инклюзивный общенациональный диалог». Вы понимаете, что пункт очень размытый. Сразу скажу – это условие не выполняет уже Украина. Несложно понять, почему все украинские топ-политики, включая Президента и премьера не желают переговоров с сепаратистами – это косвенное, но признание их власти. Для того, чтобы оправдать нежелание, сформирован официальный дискурс, в котором сепаратистов называют «террористами» — хотя, строго говоря, ярлык это ошибочный, ибо в подтверждённых актах террора они замечены не были. С другой стороны, отчуждение большинства украинцев от представителей так называемых народных республик таково, что и изначально публика не была настроена на переговоры с Донецком и Луганском. Это воспринялось бы как сигнал слабости и предательства от нынешней власти, и слишком легко было бы провести параллели с походом лидеров оппозиции на переговоры к Януковичу незадолго до свержения последнего.
То есть здесь вступает в силу не столько абстрактное нежелание «услышать Донбасс», сколько вполне просчитанное стремление, во-первых, не утратить легитимность, и, во-вторых, сохранить поддержку, обезопасив себя от возможного «третьего Майдана». Поэтому Киев более не желает вести переговоры в минском формате, предпочитая говорить с Россией, которую считает защитницей интересов непризнанных республик.
С другой стороны, в случае этих двух пунктов, Украина делает то же, в чём небезосновательно обвиняет Россию: если Россия оправдывает свои бесправные действия в Крыму аргументом «what about», то есть выходом США за рамки международного права, то Украина не выполняет взятые на себя обязательства, указывая на их невыполнение другой стороной. Создаётся дурная бесконечность, а в результате и без того эфемерная возможность мирного разрешения конфликта становится вовсе нереальной.
Осталось два пункта, которые мы ещё не рассмотрели. «Обеспечить проведение досрочных местных выборов» — это касается территорий, установленных в законе «О временном порядке местного самоуправления в отдельных районах Донбасса». Эти выборы должны были бы пройти, согласно украинским нормам, 7 декабря, и это были бы выборы в органы местной власти Донецкой и Луганской областей. Однако непризнанные республики отказались проводить выборы по украинским нормам, и вместо этого выборы прошли 2 ноября по нормам этих республик. Россия здесь заняла позицию, противоречащую Минскому соглашению, заявив, что выборы должны были «координироваться» с украинским законодательством, а не проводиться согласно нему. Мало кто сомневался, что выборов 7 декабря на Донбассе не будет; публика на эту тему реагировала слабо и довольно иронично. Зато политики среагировали жёстко, посчитав, что проведение выборов в республиках сигнализирует о крахе Минского процесса. Именно вследствие этого, судя по всему, было принято решение Порошенко об отмене вышеупомянутого закона.
Ну и, наконец, «вывести незаконные вооружённые формирования, военную технику, а также боевиков и наёмников с территории Украины». Стоит ли говорить, что, учитывая официальную позицию России, согласно которой в Украине российских войск нет, этот пункт не выполняется. Да и формулировка несколько странная – если речь идёт о боевиках ДНР и ЛНР, то большая их часть всё же – местные, куда их выводить? И уж тем более – куда выводить незаконные формирования с украинской стороны, к примеру, Добровольческий Украинский Корпус «Правого сектора», координирующий свою деятельность с украинским военным руководством, но официального статуса не имеющий? Естественно, украинские политики многократно призывали Россию вывести войска, но ответа не получали. И так же естественно, что публика относится к этому пункту как к чрезмерно идеалистичному.
Мы обсудили все пункты соглашения. Подведём же итоги. Минское соглашение было задумано как промежуточное в конфликте между Украиной и группами сепаратистов. Однако практически все его пункты были в итоге нарушены как минимум одной из сторон. Более того, хотя большинство украинцев, учитывая риск продвижения сепаратистов, в сентябре поддерживали перемирие, многие его пункты изначально вызывали скепсис среди публики. Либо, как в случае с работой миссии ОБСЕ в Украине, такой скепсис появился уже в результате попыток имплементации соглашения. Нужно понимать, что в случае добросовестности обеих сторон, вероятно, поддержка соглашения была бы гораздо выше; однако не стоит забывать, что большинство украинцев, по опросам, считают необходимым возвращение контроля над Донбассом силовыми методами. Лишь немногие готовы уступить эту территорию. Таким образом, вероятно, даже если бы сепаратисты придерживались соглашения со своей стороны, власти Украины под давлением общественности были бы вынуждены продолжать военную операцию.